Пожалуй, самое захватывающее путешествие моего детства – это поездки к деду с бабой в Вологодскую область.
Размер ее для москвичей немного непривычный, 145 тысяч квадратных километров. В длину порядка 700.
В советское время транспорт ходил безотказно – самолетом из Быково до Вологды, снова самолетом до райцентра Кич-Городок, почти родина Деда Мороза, и оттуда всего 17 км на автобусе до села. Оставшийся километр до деревни – пешком через малюсенькую речушку, в которой однажды водила умудрился утопить молоковоз. Случилось это после обильных дождей, когда на область рухнула месячная норма осадков. Впрочем, это другая история.
Самолет я обожал. Там давали лимонад и конфеты. В ЯК-40 пассажиров загружали с трапа в хвосте, и экипаж заходил последним. Помню свой восторг от кобуры с ПМ на поясе у командира корабля. Серьезно, не забалуешь!
Папа мой тоже был отчаянным велосипедистом. Пару раз он даже заявлялся домой со сложенным пополам передним колесом и ссадинами на кожных покровах. Даже сейчас, с высоты своего безусловно гигантского опыта, надувая щеки, я все равно робею – это ж с какой скоростью надо валить, чтобы так сложить колесо при ударе, и при этом не поломаться.
Как вы поняли, папа в велоделах был заводилой. Однажды он спросил меня: «Поехали к бабушке на великах?» - «Да блин что за вопрос, конечно!». Слов «Круто, ахуенно» и аналогичных я тогда еще не знал, а потому просто прыгал от радости в перерывах между переборками втулок и смазкой основных узлов.
На велосипеды («турист» и «спутник») были установлены багажники. Папа купил туристические рюкзаки и перешил их в велосипедные, наваливающиеся на велобагажник (это сейчас они во всех магазинах продаются, а тогда – только шитье по брезенту и авиазенту). Были сшиты чехлы, чтобы велосипеды пустили в поезд (да, план был коварный – всю тысячу на великах мы не поехали). И вот настал не помню какого числа и месяца день.
Мы приехали на площадь трех вокзалов и взяли такси от Ленинградского до Ярославского. Шучу. Шучу про такси.
Плацкарт. Советский плацкарт на северо-восток. С нами ехали какие-то байдарочники и прочие походники. Я смотрел на них и их снаряжение как на богов, а они на нас с папой и наши велики примерно также. Понимал бы я тогда их взгляды!
Поезд шел куда-то совсем вдаль, но на следующее утро мы вышли из него в Шарье, заодно вытащив зачехленные велы, рюкзаки и прочий нехитрый скарб.
Папа немедленно раздобыл билеты на дизель до Пыщуга, и мы чудесно скоротали 50 км в неторопливой электричке. В Пыщуге нам снова повезло, в последний момент мы запрыгнули в смердящий автобус «Львов», который проглотил еще 100 км оставшегося пути до райцентра.
Последние 17 км гордо проехали на велосипедах. Я пропущу походы по лесам, рыбалку, наблюдение за запуском ракеты с Плесецка, обкидывание деда репейником и чуть не лопнувшую от ведра молока собаку. Отдохнули здорово.
Настала пора домой. Собрались. 17 км до райцентра мне, ежедневно гонявшему с пацанами, показались легкой летней прогулкой.
В райцентре выяснилось, что автобус на Пыщуг давно ушел, а следующий будет только завтра. Никаких других способов добраться до ближайшей железки не было. И папа принял решение – едем. Ну едем, так едем. Папа же сказал.
С тяжелыми рюкзаками на багажниках, но с офигенно крутыми по советским меркам великами, мы вполне бодро мчались. Понижая передачи на подъемах и повышая на спусках.
Мимо нас неслись груженые КрАЗы, лесовозы, редкие легковушки. Я безропотно налегал на педали, иногда думая о том, что здорово было бы мне раздобыть велик немного полегче.
Примерно за 20 километров до Пыщуга свежий воздух, красоты и физические нагрузки почему-то нарисовали передо мной тарелку сыра. Пошехонского. Нарезанного мелкими кусочками. И я еду и мысленно ем этот изумительно пахнущий сыр. Уже всю тарелку слопал, а она не унимается и снова возникает.
Вот и Пыщуг, алилуйя! Попили воды, что-то схомячили. Дизель тоже не вписывается по расписанию. Едем дальше. За кормой 120 км, да уже какая разница – сейчас до Москвы доедем, только скажите.
Тарелка с сыром, спасибо ей большое, меня покинула. Пусть водитель КрАЗа давится.
Впереди Шарья. Много спусков-подъемов. Рюкзак уже не ощущается – рука сама передергивает манетку, цепь перескакивает, велосипед как птица.
Какая Шарья? Впереди – заднее колесо папиного «Туриста». Мельтешащий асфальт. Какая-то зелень вокруг, дрова-деревья-кроны-березы. Кажется, Кривячка.
Дорогу ремонтируют, спуск – кайф, но потом подъем. Жесткий, переключаюсь на самую низкую передачу и умираю в тысячный раз. Чтобы ты сдох, рюкзак! Даром что красивый.
Навстречу дядька на «Туристе». Тормозит: «Остановитесь, пообщаемся!». Ух, как я ему обрадовался! Но папа мудрее: «Опаздываем, извините!». Хоть бы мобильниками обменялись Но тогда даже Вконтакте не было.
Природа вокруг действительно завораживающая. Но она – фон. Держит настроение.
Вот и Шарья. Вокзал. У нас билеты на поезд. Стоянка поезда – 5 минут. За спиной 180 км. Мы влетаем на платформу. Поезд стоит! Сколько стоит? У меня уже не думает голова. Пусть уже папа думает. Руки сами снимают переднее колесо и складывают велик в чехол. Вваливаемся в первый попавшийся вагон. Поезд трогается.
10 вагонов я тащусь с велосипедом под мышкой и рюкзаком на спине. Мое же, кому нести? Вот и моя полка. Я заснул, не успев коснуться головой подушки.
Москва. Как доехали? Не помню. Мама открыла дверь и сказала: «Ну вы осунулись!».
И тут я понял, что на велик больше не сяду. Никогда! А вечером мне позвонили друзья. «Поехали кататься?» - «Конечно!». А что тут такого. Ровно 10 часов и 180 км. С рюкзаками, с остановками. Вполне себе дорога.
Автор: Алексей Дежнев